Блог

О романе Хелене Ури «Лучшие из нас», в котором сильно досталось филологии

Бюст Аполлона чистили свежей булкой. Скатывали из мякоти шарики и катали их Аполлону по щекам, по лбу, по глазницам. Чем больше кучка серых шариков, тем белее божество. Использованную мякоть в конце процедуры скормили птицам небесным.

Эдем

Как в Раю будет на самом деле, придется ли расчесывать золотым гребнем барашков на берегу молочной реки или парить бабочкой над цветущими полями, это пока неизвестно. Но есть земные образы Рая, и один из самых заманчивых — это старый Университет. Стартует книжка в начале мая, первые теплые дни, кампус полон счастливых людей, и «совершенно очевидно, что у большинства нет никаких срочных дел».

Впереди вечность, и скрипящие лестницы не провоцируют спешки, и бюст Аполлона застыл в задумчивости, и Аристотель спокойно дремлет на дальней полке. Профессор (в нашем случае молодой преподаватель Пол, уверенный, что станет профессором) очень медленно поворачивает ключ в двери своего (!) кабинета, наслаждаясь густым течением времени. Студенты в этой вечной жизни играют роль листьев, травы, дождя: все приносится и уносится, а Университет вкопан в земной шар навсегда, и кажется, что Наукой все дышит, что она просто паром струится, и воздух дрожит.

В конце романа будут упомянуты полутораметровые книги, нарисованные на стене лингвистического кафетерия: «отчужденные стереотипные представления другой общественной группы об академической жизни». Да, такие представления, а что не так? У вас там очень большие книги и вы упиваетесь ими в университетских кущах, правильно?

Университет, правда, в романе выведен не древний, в смысле корпус новый построили, но такой прекрасный, что вековому духу понравилось и он переселился в современные стены. Двухэтажный аквариум с мор

ской водой: пусть рыбки в нем компьютерные, но очень ловкие. На другой стене живут цитаты из научных трудов сотрудников: мигают, мерцают, а ты, подымаясь на эскалаторе, читаешь себя. Дзенский садик есть с ручьем, мостиком и круглыми камнями. «Скульптуры переливаются всеми оттенками зеленого: от цвета молодой травы до цвета старого мха». И звуковые души: дыра в потолке, а, когда проходишь под, из дыры хлещет аудиозапись с чем-то возвышенным.

Россе-буурт

Академический роман — жанр, который из соображений выживания старается быть демократичным, но в силу происхождения всегда ставит перед читателем порог, кодовый замок… отгоняет чужаков, представителей совсем уж других общественных групп. Я, скажем, не могу читать фэнтези по самой элементарной причине: когда героев зовут Зооргей и Лавандиана, мозг выключается, словно тумблер повернули.

Так же и от романа «Лучшие из нас» совсем уж посторонние отпрянут, узнав, что люди, орудующие в книге, пишут книжки типа «Морфосинтаксическое погружение в латинском и древненорвежском языках» и «Диахроническое исследование предлогов в западногерманских языках».

На самом деле все не так страшно. Во-первых, кое-кто исследует женские образы в белорусской лирике, что уже теплее. Во-вторых, морфосинтаксические погружения встречаются редко, один раз на тридцать страниц.

Основная задача автора исчерпывается старыми формулами «и крестьянки любить умеют» или «богатые тоже плачут» — тут уж кто как себя позиционирует. Если считать писателя продавцом образов и смыслов, то Хелене Ури торгует корпоративным филологическим телом, и ей приходится считаться с аудиторией. Эта книга о том, что сотрудники кафедры футуристической лингвистики Университета Осло такие же люди, как и мы: они любят, ненавидят, ревнуют и, кто бы мог подумать, предают.

Приятно заглянуть за кулису иной корпорации и увидеть, что там, в общем, многое знакомо. Вот Пол едет на конференцию в Амстердам, то да се, доклады, банкет. В последнюю ночь маленькое романтическое приключение. Белые полоски от бикини, острые маленькие груди, напоминающие «тетраэдры, в которых раньше продавали сливки». И резюме: «Как правило, формы общения между людьми на филологических конференциях восхитительно незамысловаты». Филологию в этой фразе можно, наверное, поменять на стоматологию, вряд ли сильно отличны также формы общения между юными спортсменами на спартакиаде или участниками выставки «Лесопильное оборудование». Похожим образом ведут себя и артисты миманса, и поэты. Другое дело, что артисты миманса и поэты, в отличие от героев Хелене Ури, на тусовке в Амстердаме непременно посещали бы кофе-шопы. Филологов мы там не застигли. Может быть, потому, что кофе-шоп и местные жители называют кофе-шопом, а не как-то по-своему.

А вот в квартал красных фонарей филолог заглянет, чтобы сообщить читателю, что этот квартал по-голландски — Россе-Буурт.

Смена треугольников

Как студентка движется по косо освещенному заходящим солнцем коридору в пяти метрах впереди профессора, покачивая бедрами, так Хелене Ури раскачивает повествование, то забегая чуть вперед, то резко откидываясь назад; прием исполнен весьма изящно, и пазл романа всю дорогу равномерно насыщается недостающими фрагментами.

В центре три героя: лингвист Пол тридцати трех лет, его начальница Эдит, которой по ходу дела исполняется пятьдесят, и совсем молодая их коллега Нанна.

Отец Эдит мучил в детстве собак, а сама она имеет дома коллекцию туфель: четыре полки длиною по пять метров и шириною тридцать сантиметров, туфель 80 пар, они все дорогие и расставлены по цвету. Хорошая картинка. Перед сном хозяйка, разоблачившись до ничего, обувается в одну из пар и марширует в таком виде мимо остальных, не забывая и на себя поглядывать в зеркало. Когда ей стукнет шестьдесят шесть, сцена приобретет несколько патологический характер. Но пока читатель зря думает, что таким образом несчастная стареющая лингвистка одиноко ласкает свое затухающее либидо: нет, у нее много реальных любовников, то с одним, то с другим прекрасным студентом запирается она средь рабочего дня в своем кабинете, а оттого, что на кафедре это знают, ее, наверное, как-то дополнительно прет.

И не в том дело, что студенты-наложники зависят от преподавательницы: вот и Пол мечтает положить руки на бедра своей старшей коллеге. Он даже целовался с ней в коридоре гостиницы на одной из конференций. Читатель понимает, что книжка впереди еще толстая и поцелуем дело вряд ли ограничится. Но появляется в сюжете новенькая сотрудница Нанна, Пол влюбляется в нее с первого взгляда, и Эдит видит это и недовольна, и кажется, что скоро взорвется острыми краями жестокий любовный треугольник.

Но взрывается другая история, связанная с воровством научных идей. К сюжету я больше не вернусь, читайте сами, книга увлекательная, а вот о воровстве мы еще поговорим.

Хронический ботулизм

В глухом СССР, помнится, если нужно было на государственном уровне долбануть по художникам-«абстракцистам», политика партии не обходилась без эстетического сопровождения, появлялся какой-нибудь роман «Тля», где разжевывалось, какие «абстракцисты» мерзавцы не только по палитре, но и по жизни.

Может показаться, что правительство Норвегии вдруг сообразило, что не хочется больше в прежних объемах финансировать академическое языкознание, и заказало Хелене Ури развенчивающий роман.

«Университет напоминает банку плохо стерилизованных консервов, находится в состоянии хронического ботулизма»? Это, конечно, еще не развенчивание. Идеей банки — с пауками ли, с ботулизмом ли — мало кого удивишь. Мир устроен непросто, мы знаем. «Преподаватель боснийского языка не разговаривает с профессором, преподающим хорватский язык, а тот не разговаривает с преподавателем сербского». Это все грустно, но цивилизация сильна и дает возможность всем этим неразговаривающим гражданам работать на одном этаже и получать зарплату.

Проходной персонаж Хольстейн с кафедры футлингвистики обожает жирную пищу? Бывает. Он ест огромную лазанью, почти не жуя, «прожорливо поглощая огромные куски», а романистка описывает его отрыжку с запахом полупереваренного сыра. Что же, сатирический образ. Не сказано же, что таковы все лингвисты, пойман на перо только конкретный неряха.

На конференциях в разных странах филологи читают одни и те же доклады с одними и теми же шутками? Иногда меняют что-то в названии, а потом отчитываются в своей альма-матер, что читали новый доклад? Согласен, это нельзя назвать проявлением доблести и геройства, но, в конце концов, в научных конференциях «научность» не главное, тут важнее атмосфера, общение, эмоциональная разрядка, интеллектуальный бонус (для лингвиста посещение чужой страны — расширение профессионального горизонта), новые проекты, всякие интересные вещи в форме тетраэдра, а наука никуда не убежит, ждет дома, в келье, там ей уютнее, там она в полный, так сказать, рост…

Даже прямое сообщение, что у филологов туговато с чувством юмора, можно как-то перевести в шутку.

Но главный удар в исполнении Хелене Ури воистину безжалостен: из романа «Лучшие из нас» следует, что современная лингвистика, а то и вся филология, причем не только в Университете Осло, он ведь только модель, является беспросветной туфтой.

Статьи сочиняются не для от-кро-вений-прорывов, а для от-чета-ка-рье-ры, задачи подгоняются под результат, ценится тупое количество, всякий начальник стремится быть соавтором подчиненного, причем выгодно иметь фамилии, начинающиеся с первых букв алфавита: ведь когда ссылаются на статьи, написанные коллективно, часто упоминают лишь автора, указанного первым.

Перевернув последнюю страницу, понимаешь, что в книге не «выведено» ни одного настоящего ученого. Только бездари или шарлатаны разного масштаба.

«Профессорский доклад»

Комментировать такого рода вывод даже как-то неловко. Нужно его как минимум подправить: настоящие ученые среди филологов, люди с острым умом, оригинальными концепциями и литературным талантом, несомненно, существуют, и я даже мог бы назвать их имена. На немногочисленных топ-конференциях (вроде ежегодно собираемых в Москве редакцией «Нового литературного обозрения» Банных чтений) процент по-настоящему содержательных сообщений может зашкаливать за пятьдесят.

Но то, что общий, он же средний уровень текущей филологии удручающе низок, увы, медицинский факт. Не знаю, что происходило полвека назад или век, но рядовые сегодняшние конференции или научные сборники, издаваемые разными вузами и кафедрами, способны не содержать в себе НИ ОДНОГО хоть сколько-нибудь ценного материала. Тысячи, десятки, сотни тысяч людей по всему миру, в солидных викторианских постройках или в чахлых наших пединститутах, массово превращенных ныне в «университеты», производят продукт, напрочь лишенный признаков научной мысли или общественной пользы. А если учесть, что научные способности далеко не всегда идут рука об руку с административными, то руководят факультетами и кафедрами чаще наиболее бездарные из малоспособных.

Говорить об этом не очень принято. Лет двадцать назад автор этих строк сам был молодым филологом и на какой-то конференции возмутился рекордно бессмысленным докладом некоего доктора наук. Сообщил в прениях, полный юношеского максимализма, что содержание доклада если и можно оценить, то лишь в отрицательных величинах. Прения на этом завершились: меня никто не поддержал, но и доктора никто не защитил. Старший приятель, опытный посетитель конференций, сказал потом, что это был обычный «профессорский доклад» и вряд ли нужно как-то на сей счет волноваться. Уровня нет, но к этому все привыкли.

Исследовательское воровство, конечно, явление более эксклюзивное, чем бездарная научная работа. Все три главных героя романа «Лучшие из нас» и есть «лучшие из нас». Живут, страдают, стараются и пышут уж не скажу насколько крепким, но явно научным пылом. И каждый из этих лучших, кто по ходу сюжета, кто за его пределами, воровал (а то и продолжает воровать) чужие идеи и тексты. Вот как это так?

Интеллектуальное воровство кажется невозможным не только потому, что это воровство. Красть булочки с кунжутом тоже грешно, но в этом случае ясна мотивация: злодей становится богаче на одну или несколько булочек с кунжутом. Их можно скушать, получить калории и удовольствие. Какое удовольствие в присвоении результатов чужого мыслительного процесса, дано постигнуть не каждому. Чужая мысль… ну куда ее денешь… она ведь в твою голову не влезет, там проемы в мозгах другие, ею невозможно пользоваться, как невозможно пользоваться чужим зубным протезом, очками с чужими диоптриями.

Возможно, однако, и не только в рамках скандинавского полу сатирического произведения. В Петербурге (не в Скотопригоньевске!), скажем, функционирует филологическая женщина, которую несколько лет назад публично уличили в плагиате, причем перекатывала она абзацы не из какого-нибудь выдающегося источника, а из замшелого советского профессора-графомана. И что же: учит людей на филфаке, приглашается в комиссии и жюри…

ДОСЬЕ

Хелене Ури (1964, Стокгольм).
Прикладной лингвист, 12 лет работала в Университете Осло, изучала афазию. Покинула кафедру в 2005 году в звании доцента. Книжки пишет с 1995 года, дебютировала романом для подростков «Анна на пятницу». «Лучшие из нас» — ее четвертый роман для взрослых. На русский язык ранее не переводилась.

Футуристическая лингвистика

Говорить на эти темы становится особо сложно, как раз когда вспоминаешь о знакомых. Или даже не о знакомых. Ведь все эти несчастные люди из российских, американских и норвежских пед-и-нститутов — «социально близкие». Я хорошо представляю себе их биографии, понимаю, как и почему они оказались в нынешних своих положениях. Понимаю, насколько зависит от сохранения статус-кво вся их нехитрая жизнь. С кем-то из них я учился, с кем-то — не только учился…

А главное: без сотен тысяч не бывает единиц, без почвы не бывает ростков. Если среди наглецов, плагиаторов и тупарей на конкретном филфаке укроется один человек иного качества, может, уже и оправдан этот филфак.

А еще одно главное: этому «культурному слою» угрожают ныне стихии куда более могущественные, чем хорошая писательница Хелене Ури. Денег везде стало меньше, и вычеркнуть строку гуманитарных ассигнований бывает легче, чем любую другую. В некоторых странах (называть Россию «некоторой страной» уважительнее ведь, чем «этой страной») в результате отрицательной селекции назрел управленческой кризис, и из наших музеев, например, удаляют ныне как класс научных сотрудников, причем именно среди этой прослойки осмысленных людей было довольно много, то есть по закону падающего бутерброда первый удар пришелся именно по тем лучшим из нас, которые без кавычек. Наконец, происходят глобальные цивилизационные сдвиги, и если про музеи продолжать, то, скажем, роскошные музеи Константинополя просто пусты. Туристами не заполнить, а местные не ходят вообще, и недалек, боюсь, тот день, когда они сообразят, что им вообще ни к чему беспонтовые храмы чужой старины.

Действие «Лучших из нас» крутится вокруг кафедры футуристической лингвистики. Науки о будущем языка.

«Как дети будут склонять существительные в 2018 году» — такая, скажем, тема разрабатывается на кафедре, очень интересная тема, и нет никаких сомнений, что в 2018 году будут как дети, так и существительные, и одни других будут склонять, а вот сохранится ли к тому времени научная ставка, обеспечивающая появление таких исследований, это уже вопрос.

«Когда форма местоимения «ихний» окончательно вытеснит форму «их» — тоже интереснейший вопрос, и особо занятно, доживет ли сам исследователь до этого светлого дня.

О проекте «Сохранение норвежского в качестве языка будущего в Норвегии» русский язык не повернется пошутить, но когда руководитель проекта спросила, можно ли ей опубликовать хотя бы часть исследования по-норвежски, ей отказали. Только английская публикация может привлечь внимание, достаточное для продолжения финансирования!

А вот идея, которую пресекла сама кафедра. Одна из сотрудниц предположила, что «обучение в школе слишком большого количества детей, для которых государственный язык является неродным, не способствует как развитию этих детей, так и развитию детей, для которых государственный язык является родным, то есть норвежских детей».

Исследование остановили как «негативное» и «опасное в политическом отношении».

Ну-ну. Герои романа считают, что общество сильно недооценивает значение лингвистов. Может, оно его в высшем смысле и недооценивает, но институционально, боюсь, что переоценивает. И мало не покажется, вернее, много не покажется, когда финансирование придет в согласие с высшим смыслом.

Обнаруженный ближе к концу романа конфуз с научным воровством неинтересен даже бульварным газетам.

Вот если бы врач подтасовал результаты онкологических исследований, это тема…

P.S.

Что до наших филологов, они с год назад двинули в свет новое правописание, в соответствии с которым слово «интернет» корректора журналов и издательств теперь, сами иногда чертыхаясь, переделывают в «Интернет».

Будто бы он божество наподобие Аполлона, и, напиши мы его с маленькой буквы, он закапризничает и скукожится.

За что этому явлению честь, какой не удостоено ни телевидение (Телевидение?), ни радио (Радио?), ни железная дорога (Железная Дорога?), умом не понять.

Видимо, уважившие Интернет решили таким образом подприподнять статус Науки.

Чуют, что чего-то он колеблется, этот статус.

В эти дни в Норвегии можно наблюдать необычное атмосферное явление — Северное сияние или aurora borealis, если по-научному.

Северное сияние проявляется в виде движущихся лучей, дуг или «занавесей» от зеленовато-белого до темно-красного цвета. Наблюдение за игрой северного сияния в зимнем небе оставляет  необыкновенное, волшебное впечатление. Это явление возникает вследствие столкновения заряженных частиц с магнитосферой Земли, что приводит к излучению атомов и молекул атмосферных газов.

Впрочем, местные жители многочисленные туристы не особо вдаются в научные детали, предпочитая просто любоваться невероятным по своей красоте зрелищем.

Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: Kyiv Post

Карл Фруде Тиллер (родился в 1970 г.) – из самых лучших и титулованных в Норвегии. Триумфом Тиллера стал выход третьего по счету романа, «Замыкая круг», за который он получил несколько литературных премий. В 2009 г. Тиллер стал лауреатом литературной премии ЕС.

—————————————

Давид потерял память — психолог через газету просит откликнуться всех, кто когда-либо знал его. Письма друзей и родных могут «разбудить память» пациента. Или слепить ее заново: если воспоминания не удастся оживить, Давид хотя бы узнает о том, «каким был когда-то, какой жизнью жил, с кем общался, с кем состоял в родстве, откуда родом». На призыв откликаются друг юности Юн, отчим Арвид и когда-то любимая девушка Силье.

Все трое вспоминают события примерно 15-летней давности: для каждого из них это — «осевое время». Юну, Давиду, Силье было тогда по 17-18 лет, жили они в крошечном норвежском городке Нимсусе, всеми силами противостоя обыденности, размеренности окружающей жизни, — читали Сартра и Шопенгауэра, смотрели модное европейское кино, слушали музыку, яростно все это обсуждали. Это поле, на котором Юн и Силье пересекаются, — но дальше начинаются отличия. В них-то и состоит соль этого замечательного по тонкости выделки психологической ткани романа.

Каждый здесь вспоминает свое: Юну дороже всего его юношеская любовь к Давиду, с которым он даже вступил в интимные отношения, Арвиду драгоценны воспоминания не только о любви к матери Давида, но и о нежности к приемному сыну, Силье рассказывает о том, какими опасностями и смешными приключениями была наполнена их с Давидом влюбленность. Кто из троих говорит правду, как события разворачивались в реальности, были ли отношения именно такими? Что за женщину встретили Силье и Давид в оранжевом «ауди», которая, увидев Давида, на миг превратилась в картину Мунка «Крик»? Наконец, кто биологический отец Давида, имя которого мать скрыла от всех?

Но чем дальше ты движешься по роману, тем понятнее становится: наложение разных точек зрения не дает истины. Ее, возможно, и нет. Или есть — не исключено, что это выяснится, когда выйдут вторая и третья части трилогии.

Каждый здесь ведет свой спектакль, каждый видит на сцене одного себя. «Ты способен хоть раз услышать, что я говорю?» — кричит Силье своему мужу. Нет, он не способен, как и никто в этой книге. Потому что это роман о взаимном ослеплении и глухоте, о разобщенности людей, о непоправимости одиночества каждого и онтологической всех перед всеми неправоте.

Карл Фруде Тиллер. Замыкая круг. М.: Астрель; Corpus, 2013. Перевод Нины Федоровой

Читать: Карл Фруде Тиллер

опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: Vedomosti Автор: Майя Кучерская

До недавнего времени неизвестная писательница из Нарвика за 4 месяца продала полмиллиона книг из серии, основанной на старинной и мрачной саге с севера Норвегии.

Серия романов «Stina Saga» («Сага о Стине») уже преодолела отметку в 500 000 проданных экземпляров спустя 4  месяца после выхода книги в свет. Сейчас в продажу поступила четвёртая книга серии, а общий объём продажи серии составил 500 000 экземпляров.

Эта серия романов – первая в писательской карьере 37-летней Ренате Йосефсен (Renate Josefsens). Она стала лауреатом конкурса издательства «Cappelen Damm» («Каппелен Дамм») в 2011 году.

Старинная сага из северной Норвегии

Вдохновением для новой норвежской писательницы стала старинная сага о шахтах Бала (Bals gruver), появившаяся в 17 веке.

Действие книг происходит в Нурланне. Главная героиня по имени Стина живёт в Баллангене и имеет отношение к медным рудникам Бала.

«Даже теперь никто не может с полной уверенностью сказать, где были эти шахты и существовали ли они в действительности. Моя прапрабабушка в 20 веке пыталась отыскать эти шахты, и когда мне стало известно об этой истории, я подумала, что она могла бы стать неплохой основой для серии романов», — рассказала писательница в интервью «НРК».

Скорописные романы

В феврале издательства «Cappelen Damm» и «NorskeSerier» («Норске Сериер») выпустили серию романов Ренате Йосефсен «Сага о Стине».

Литературные сериалы пользуются в Норвегии большим успехом, читатели к ним привыкли. Чаще всего «книжный сериал» длится в течение многих лет, некоторые из них доходят и до 50 книг.

 «При написании серии романов важна высокая скорость. На сегодняшний момент я выпускала по книге каждые 8 недель – всего получается 4. К счастью, у меня было время поработать над этими книгами в течение нескольких лет до их выхода, поэтому я иду с некоторым опережением плана», — рассказывает писательница, которая по секрету заявила, что сейчас уже ведёт работу над одиннадцатой книгой серии.

Ренате искренне удивлена тем, как её творчество принимают читатели, она получила очень лестную критику.

«Я получила массу положительных откликов на своё творчество, люди считают, что в моих книгах рассказывается увлекательная история, основанная на увлекательных фактах.  Эпоха, о которой я пишу в книгах, связана с чумой, голодом и волшебством. Об этом, как мне кажется, писать очень интересно. У меня ещё масса задумок», — подвела итог ещё недавно никому не известная писательница.

Со статьёй на норвежском Вы можете ознакомиться здесь

Автор: KATRINE OLSEN SØRGÅRD

Опубликовано: БНИЦ, перевод: Шепелев К.В. Источник: NRK

Фотография: Cappelen damm

— Он был феноменом во многих областях, — отмечает Юн Вессел-Ос (Jon Wessel-Aas), коллега Бинга по адвокатской конторе «Bing Hodneland». Известный норвежский профессор скончался в возрасте 69 лет.

Юн Бинг известен, как писатель, доктор права и профессор Центра правовой информатики при Институте частного права Юридического факультета Университета Осло. Он считается пионером международной правовой информатики.

Бинг родился в Тёнсберге, однако вырос в Тронхейме. Долгое время проживал в Осло.

Его коллега по адвокатской конторе Юн Вессел-Ос рассказал корреспондентам «Афтенпостен», что коллегам будет очень не хватать Бинга.

Феномен

— Он был как пионером, так и феноменом во многих сферах, которые в международной практике называются термином «computer law» (информационное право). Он говорил об этом ещё в 70-е, прежде, чем кто-либо увидел взаимосвязь технологий и юриспруденции, — отметил Вессел-Ос. Он особо выделяет профессиональные навыки Бинга:

— В своём деле он был настоящим гуру. Юн, конечно же, был прекрасно известен в Норвегии, но снискал куда большее признание заграницей. От нас ушла культурная величина и специалист. Он с удовольствием делился своими знаниями, разъяснял вопросы для всех интересовавшихся. Он был очень отзывчивым.

В последний раз они общались несколько недель назад.

«Бинг и Брингсвэрд»

Из-под пера Бинга вышло несколько книг – как художественной, так и специальной литературы.

Несколько книг он написал в соавторстве с Туром Оге Брингсвэрдом. Оба дебютировали в литературе в 1967 году, выпустив сборник новелл «Rundt solen i ring».

Результатом их плодотворного сотрудничества стал , в том числе, первый норвежский телесериал в жанре научной фантастики. «Blindpassasjer» («Безбилетник») вышел на «НРК» в 1978 году. Годом позднее сериал был удостоен премии «Riverton».

«Безбилетник» считается классикой норвежской телепродукции. Его неоднократно повторяли по телевидению, а через какое-то время появилась и его киноверсия.

Корреспондент «Афтенпостен» попытался связаться с многолетним соавтором и другом Бинга, однако Брингсвэрд был недоступен.

Эксперт в области авторского права

В последние годы Бинг был активным участником общественных дебатов. Он считался экспертом в вопросах, касающихся этики в отношении технологий и авторского права.

Общественная память

В  связи с уходом Бинга многие выразили свои соболезнования  в социальных сетях. Среди них был Олав Торвунд, который некогда был профессором в Университете Осло, а теперь работает в адвокатской конторе «Bing Hodneland».

— Я пришёл в Университет Осло в конце 1981 года и начал работать совместно с Юном в созданном им Институте правовой информатики.

— Мне хотелось бы особо отметить щедрость Юна. Он очень верил в молодых, давал им заниматься интересными проектами. Он давал такие задания, на которых можно было бы расти. Первый вопрос Юна, который я должен был изучить, были платёжные системы.

— А каким он был другом?

— Он всегда был хорошим, верным другом, который шёл навстречу другим. Одной из его отличительных черт было то, что он создавал среду, было принято делиться с другими идеями и информацией. Рад, что мне пришлось с ним работать. Он всегда охотно делился своими знаниями и креативностью и дарил людям идеи и вдохновение.

Биография Юна Бинга

Со статьёй на норвежском Вы можете ознакомиться здесь

Авторы: Lars Martin Gimse, Fawad Ashraf, Anders R. Christensen

Опубликовано: БНИЦ, перевод: Шепелев К.В. Источник: Aftenposten

Фотография: Arkivtrond Solberg

Эрленд Лу винит СМИ в том, что нынешний юмор более груб и жесток, чем был раньше. Тем не менее, автор не церемонится с героиней своей новой книги.

— Я считаю, что юмор очень сильно изменился за последние десятилетия. Раньше он был куда более невинным. И все смеялись вместе. Помню, как смотрел Лейфа Юстера по телевизору у бабушки с дедушкой. Он был ужасно милый и совсем не грубый.
Сегодня мы перешагнули какую-то невидимую черту. Смеются теперь над тем, что жестоко и грубо.

— Чем больше нам показывают и чем подробности скабрезнее, тем смешнее.
Мы преодолели границы приватности, существовавшие ранее, — говорит писатель. Он упоминает такие социальные сети, как «Facebook» и «Twitter», где люди делятся друг с другом всем подряд.

— Сфера интимного значительно сузилась. Так что, я думаю, мы сами во всем виноваты.

Старшее поколение обходят вниманием

В новом романe Лу «Переучёт» («Vareopptelling») мы знакомимся с шестидесятипятилетней поэтессой Ниной Фабер. Она готовится совершить последний судорожный рывок, чтобы о ней опять заговорили как о писателе. Но все идет не так, как она надеялась.

— Пожилые люди – обширная тема. Это благодатная почва для писателя, – говорит Лу.

— Я считаю, что характеры пожилых людей в книгах выводят слишком редко. В большинстве своем героями книг и фильмов становятся молодые ребята, у которых жизнь бьет ключом и все время что-то да происходит.
Пожилые люди прожили долгую жизнь, а это дает большой простор для творчества. Однако сейчас к этому источнику почти не прибегают, а если и пользуются им, то в негативном ключе. Это касается, например, одиноких стариков. Здесь заложена настоящая бомба, а следовательно и обиды на жизнь – даже жестокость – которую замечаешь тем больше, чем старше становишься, — считает Лу.

«Переучёт» — это история об одной обиженной женщине, которая стоит у последней черты. Здесь заложено одновременно много боли и юмора, — считает Лу.

— Я очень люблю такой тип юмора

Эрленд Лу представил свой дебютный роман «Во власти женщины» 20 лет назад. С тех пор он написал уже несколько книг, пронизанных мрачноватым юмором как своего рода лейтмотивом.

— Приходилось ли Вам когда-нибудь чувствовать себя так же, как Нина Фабер?

— К ней действительность отнеслась жестче, чем ко мне. Но я тоже получал самую разную критику. Однако Нина и сама говорит, что никогда не умела идти в ногу со временем. То есть в ногу с теми, кто сидит на радио и пишет рецензии в газетах. Она всегда была вне этой системы. И дело не только в таланте. Очень многое завит от того, окажешься ли ты в правильном месте в правильное время.
Успех, которого мы достигаем в жизни, во многом зависит от удачи. Это касается всех без исключения, даже художников, писателей и музыкантов, — считает Лу.

— Множество людей откровенно талантливы, но остаются неоцененными своими современниками. Очень важно оказаться в нужном месте в нужное время. Но это от нас не зависит. Приятно чувствовать себя талантливым, но и быть замеченным также немаловажно.

— Почему Вы решили писать именно об этом?

— Мне кажется, что писать про обозленных на мир людей забавно. Хотя это заявление и может прозвучать странно. Еще я хочу снять по этой книге фильм. Мне очень нравится моя пожилая поэтесса, которая к моменту выхода своего сборника уже не справляется с ситуацией.
Я уже не раз изображал агрессивных людей в своих книгах. Когда я пишу, я совершенствую свой язык. Некоторые из моих персонажей доходят до определенной точки и ломаются. Мне кажется, не так уж плохо предоставить им возможность разозлиться, повинуясь порыву, — говорит Лу.

Все еще табу

— Юмор предполагает серьёзность?

— Мою последнюю книгу можно назвать смешной, потому что героиня ставит многое на кон. В начале книги Нина ведет себя сдержанно и прячет свои самые сильные чувства. Но потом она делает шаг вперед и начинает бурно на всереагировать. В такие моменты человек уязвим.

Однако существует множество областей, где нужно ступать осторожно, считает Эрленд Лу.

— Я не вижу ни одной темы в литературе, которую нельзя было бы развить с юмором. Все зависит только от того, каким образом ты это делаешь. С этой точки зрения для меня нет табу. Но если говорить о таких вещах, как неизлечимая болезнь, смерть невинных, терроризм и педофилия, возникнет большая опасность кого-то оскорбить. Тут я бы поостерегся,- говорит Лу.

Со статьей на норвежском Вы можете ознакомиться здесь.
Опубликовано: БНИЦ. Перевод: Дарская Е.Д.
Источник: NRK

За два месяца до финала «Евровидения-2010» норвежский телеканал NRK назвал имена главных официальных лиц конкурса. Как сообщил накануне официальный сайт «Евровидения», ими стали популярные в Норвегии медийные персоны Надя Хаснауи, Хадди Н’джие и Эрик Сольбаккен.
Надя Хаснауи, одна из самых известных и опытных телеведущих Норвегии, будет отвечать за сегмент голосования в обоих полуфиналах и финале конкурса. Надя, мать троих детей и марокканка по национальности, уже имеет опыт ведения масштабного телевизионного конкурса: в 2004 году она была ведущей детского «Евровидения» в Лиллехаммере. Надя Хаснауи стала популярной благодаря работе на двух крупнейших норвежских телеканалах — NRK и TV2, в частности в качестве ведущей передачи «Доброе утро, Норвегия!».
Эрик Сольбаккен и Хадди Н’джие станут непосредственными ведущими всех пяти главных концертов «Евровидения» в Осло, а также будут поддерживать участников конкурса в зеленой комнате — грин-рум.

Эрику Сольбаккену всего 26 лет, но он уже очень популярен среди молодежной телеаудитории Норвегии и известен всей Скандинавии как ведущий подростковых программ на канале NRK. Кроме работы, Эрик всерьез увлекается спортом, играет в волейбол, футбол и профессионально катается на коньках. Его напарница Хадди Н’джие больше известна в Норвегии как певица, нежели телеведущая. На счету Хадди три музыкальных альбома, а ее концерты собирают широкую аудиторию не только в Норвегии, но и во всей Северной Европе. 
Организаторы шоу уверены, что, несмотря на долгие поиски ведущих крупнейшего музыкального события Европы этого года, им «удалось найти самый лучший и профессиональный вариант». Сами же отобранные ведущие «с нетерпением ждут момента, когда смогут сказать легендарную фразу «Добрый вечер, Европа!» и окунуться в атмосферу панъевропейского культурного события».

Напомним, что в прошлом году в Москве ведущими финала «Евровидения-2009» были Иван Ургант, Алсу и Дмитрий Шепелев. Полуфинальные шоу было доверено вести супермодели Наталье Водяновой и телеведущему Андрею Малахову.

55-й европейский музыкальный конкурс «Евровидение-2010» пройдет с 25 по 29 мая в столице Норвегии Осло. Участниками конкурса станут представители 39 стран. Беларусь на «Евровидении-2010» представит группа «3+2». Ее выступление намечено в 1-м полуфинале конкурса 25 мая под номером 10.

Впервые в истории «Евровидения» нынешний конкурс, который пройдет в Норвегии, можно будет посмотреть в трехмерном изображении. Такое сообщение было размещено на официальном сайте конкурса 1 апреля.

В то время как технология 3D успешно развивается во всем мире, песенный конкурс «Евровидение» никогда прежде не транслировался в таком формате. «Мы хотим разделить радость от просмотра полуфиналов и финала в новом формате с теми немногими, кто имеет такую возможность», — сказал продюсер предстоящего «Евровидения» Хассе Линдмо. По его словам, в то время как фильмы уже производятся в формате 3D, Норвежская радиовещательная корпорация (NRK) и Европейский вещательный союз считают этот шаг вполне логичным.

В своем сообщении организаторы пообещали, что красно-зеленые очки, которые помогут зрителям наслаждаться просмотром конкурса в новом формате, уже поступили на склад NRK, где их сможет приобрести любой желающий. А у зрителей из-за границы якобы будет возможность заказать специальные очки на официальном сайте «Евровидения».

Через некоторое время на сайте было размещено сообщение о том, что уже объявились первые покупатели 3D-очков.

Фанаты конкурса, должно быть, очень обрадовались таким новостям. Но их ждало разочарование: поздно вечером на официальном сайте конкурса появилась информация о том, что история о трансляция «Евровидения-2010» в трехмерном изображении — это всего лишь… первоапрельская шутка. «Некоторые отнеслись с недоверием, а кто-то, возможно, поверил в историю, специально придуманную ЕВС и NRK для того, чтобы отпраздновать День смеха и дураков», — говорится на сайте.

Десять европейских стран посчитали участие в песенном конкурсе «Евровидение-2010», которое пройдет в столице Норвегии Осло, слишком дорогим удовольствием в экономический кризис, сообщает утро.ua

Так, Австрия, Андорра, Венгрия, Италия, Лихтенштейн, Люксембург, Монако, Сан-Марино, Черногория и Чехия отказались участвовать в конкурсе.

Основная причина отказа — отсутствие денег на подготовку и промо исполнителей.

Исключение — Чехия, которая решила больше не участвовать в музыкальном конкурсе «Евровидение» из-за неудачных выступления ее представителей и слабого интереса жителей страны к этому мероприятию. Страна, дебютировавшая на «Евровидении» в 2007 году, на конкурсе в Москве в мае 2009 не только не смогла пробиться в финал, но даже в полуфинале заняла последнее место, не набрав ни одного очка. Две предыдущие попытки Чехии дойти до финала также не увенчались успехом.

На сайте конкурса сейчас представлены всего 39 участников.